СЛУА

Когда-то слово «слуа» означало немертвое воинство, орду не знающих покоя грешников. Сейчас это обозначение осталось за неупокоенными обитателями Аннувина за неимением лучшего.

Итак, в Нижний Мир отправляются погибшие трагической, насильственной, преждевременной смертью, причем не все, а только те, кого привязывает к земле незавершенное дело, месть, или слишком сильное нежелание кого-то «с этой стороны» отпустить их с миром. Кроме того, в Аннувин может попасть душа человека, находящегося в коме, и чем глубже она завязывает, тем больше шансов, что он никогда не очнется.

Бытует мнение, что существуют условные первые три дня, когда душа в Лесу еще помнит канву своей жизни, и деревья впитывают его память постепенно. В целом, это правда, но срок может быть чуть более длинным, или, чаще, гораздо более коротким. Непреложный факт в том, что забывают - все.

Вместе с памятью в Лесу стираются все мелкие человеческие черты, и от души остается скорее схематичный образ, основанный на некоем главном стержне: забота, защита, трусость, ярость, и так далее. И поступает слуа всегда в соответствии с этим образом.

Некоторые слуа находят существование в Аннувине вполне приемлемым, или, вернее, втягиваются в бесконечный круг. Другие скитаются и не находят себе места. Но и тех, и других всегда тянет к границе миров: если ткань завесы истончается, их ведет словно бы свет маяка. Двери Аннувина, по большей части совпадающие с дверями бара Hole in the Wall (в разных частях Ирландии существуют и другие, но гораздо уже), открываются на четыре ночи в год: в самую темную ночь Йоля, на Бельтайн, в летнее солнцестояние Ман Саури и на Самайн. Эти двери отпирают не только для того, чтобы напомнить смертным, что незримое всегда рядом с ними. Для слуа это шанс найти воспоминания о прежней жизни, осознать свою смерть и совершить то, что его освободит - увидеть кого-то, попросить прощения, отомстить или просто смириться. Если это происходит, душа обретает покой, и одним обитателем Леса становится меньше.

Это идеальный вариант завершения истории, однако процесс полон частностей. Во-первых, слуа не знают, что они мертвы. Часть из них считает загробным именно наш мир, поскольку всё в нем для них необычайно шумно, резко, но при этом мучительно медленно. С их точки зрения, это неприятный сон, который оканчивается с рассветом. Остальные, наоборот, видят в «выходе из Леса» освобождение от тягостной дремоты и возможность делать то, что в Аннувине невозможно.

Даже если слуа в праздничную ночь нос к носу сталкивается с тем, что пробуждает в нем чувство необходимости поиска и понимания, с рассветом его затягивает обратно, и ему приходится ждать следующего открытия дверей. Иногда такие поиски затягиваются на десятки лет, поскольку Лес не всегда дает возможность выбираться четыре раза в год как по часам, а внешний мир тем временем продолжает меняться: вещи выбрасываются, люди переезжают, кафе меняют вывески, и ключей к воспоминаниям остается все меньше.

Есть и те, кто, восстановив воспоминания, по каким-либо причинам отказывается двигаться дальше. Они могут забыть всё снова уже по собственной воле, или существовать в Лесу, осознавая его ирреальность, но не имея возможности (да и, как правило, желания) разъяснить это другим слуа. Таких проводники зовут «рассказчиками», поскольку именно они создают большинство легенд и заветов Леса, перекликающихся отголосками с реальным миром. В отдельных редких случаях, например, до смерти человека, без которого дух отказывается уходить, с разрешения фоморов слуа даже может пробыть определенный срок на земле, но только при условии, что он не будет напрямую встречаться со своими смертными. В ином случае цену будет платить человек.

Наконец, существуют исключения, те самые, что затмевают правило. Черные души, озлобленные, или просто сильно одержимые чем-то слуа могут прорываться в реальность вне праздников и вне обычных дверей. Или не исчезать с рассветом после Самайна, а оставаться, чтобы нести террор.

В физическом мире слуа вполне материальны, при этом им не нужно ни есть, ни пить, ни спать (они просто не могут этого делать). Их невозможно убить, потому что они уже мертвы. Они вполне могут прятаться среди людей, если к этому предрасположены. Их отличает нелюбовь к дневному свету, и, кроме того, при отвлечении или глубокой задумчивости они могут на несколько секунд или минут «выпадать», то есть исчезать, проваливаясь между мирами.

Внешне их невозможно отличить от человека. Только фоморы видят их с мертвыми мерцающими глазами и отметинами ран, которые стали причиной их смерти. Именно на фоморах лежит работа разыскивать «черных» слуа и водворять их обратно в Аннувин, а также делать то же самое в отношении слишком разгулявшихся на праздниках. Слуа, в свою очередь, испытывают перед фоморами подсознательный страх и считают их духами Леса.